Книга Огненный суд [Литрес] - Эндрю Тэйлор

class="p1">Она оказалась в квадратной комнате, увешанной шпалерами, которые отстали от креплений и в некоторых местах волочились по полу. Они были настолько грязными и выцветшими, что понять, что на них изображено, было невозможно. В комнате не было мебели, кроме простой кровати без постельного белья и занавесей. Только что разведенный огонь пылал в камине, его пламя поднималось высоко вдоль задней стенки дымохода. Дверь напротив уборной была приоткрыта.

– Вы делаете меня несчастнейшей женщиной на всем свете, – причитала леди Лимбери срывающимся голосом на грани истерики. – Я ваша жена, сэр. Обещайте, что больше никогда не встретитесь с этим человеком.

Послышались шаги. Сэр Лимбери остановился в дверном проеме. Он увидел Кэт. Поленья на решетке сместились, одно из них отделилось и скатилось из корзины для дров в очаг.

– Ах ты, маленькая хитрая сучка! – сказал он, хватаясь за рукоять шпаги.

– В чем дело? – крикнула леди Лимбери. – Что случилось?

Он вынул клинок из ножен и медленно двинулся в комнату, острие шпаги танцевало перед ним на уровне ее глаз. Нож Кэт был бесполезен против шпаги. Она подскочила к камину и схватила кочергу.

– Не дури, девочка. Положи ее на место. – Клинок на миг повернулся в сторону уборной. – Иди назад.

Послышалось какое-то движение, и в дверном проеме появилась растрепанная фигура леди Лимбери. Ее родимое пятно было не закрыто и ярко пылало бордовым цветом.

– Бросьте шпагу, сэр! – крикнула она. – Я вам говорила, вы не должны причинять вреда бедной девушке. Я вам приказываю.

Кэт забилась в угол комнаты.

– Брось кочергу, – сказал Лимбери, не обращая внимания на жену. – И нож. Или я насажу тебя на шпагу, как голубя на вертел.

Леди Лимбери вскрикнула в отчаянье. Она бросилась в комнату, схватила щипцы и выхватила горящее полено из очага.

– Послушайте меня, сэр. – Она направила на него полено, и едкий дым окутал их обоих. – Вы послушаете меня, хотя бы в этот единственный раз. Вы от меня не отмахнетесь!

Лимбери направил шпагу на жену. Она отпрянула, ее лицо исказилось от страха. Лезвие ударилось о щипцы, она выпустила их из рук, и они упали на пол. Полено откатилось к стене.

Он указал шпагой в сторону уборной.

– Туда, – сказал он Кэт.

Он хотел сказать что-то еще, но его жена набросилась на него и обхватила его шею обеими руками. На секунду или две она обрушила на него весь свой вес. Она пинала его ногами. Она повисла на нем с той стороны, где он держал шпагу. Она громко кричала.

Кэт ринулась вперед, направив конец кочерги в глаз Лимбери. Она промахнулась на долю дюйма и попала в кость глазницы. Он закричал и, шатаясь, отступил назад, наполовину неся, наполовину волоча жену за собой. Но он не упал и не выронил шпагу. Кэт бросилась между ним и стеной так, чтобы леди Лимбери оказалась между ними. Он пытался ее остановить, но жена стесняла его движения, и он смог только уклониться вбок и едва не потерял равновесие.

Внезапно Кэт замерла на месте, согнув колени, с кочергой в одной руке и ножом в другой. В дверях, ведущих в другую комнату, стоял Громвель. За ее спиной леди Лимбери закашлялась. Потом ее муж.

Комната наполнилась дымом. У Кэт защипало в глазах. Она подалась назад, к уборной. Дело в том, что полено, выпавшее из щипцов и покатившееся по полу к стене, все еще тлея, остановилось у края одной из шпалер. Они были сухие, как хворост. Пламя побежало вверх с поразительной скоростью, возвращая шпалеры к яркой жизни на короткий миг в момент их гибели.

Какое-то время двигались только языки пламени и дым, который становился все гуще. Потом Лимбери опустил шпагу, высвободился из рук жены и бросил ее на пол. Она неловко упала на спину, махая руками, беспомощная, как перевернутая черепаха. Она закричала. Сжала руками живот.

Пламя бежало по стенам.

– Погасите его! – крикнул Лимбери. – Погасите его!

– Слишком поздно. – Закрыв плащом рот и нос, Громвель вытащил из ножен шпагу. Он скомандовал Лимбери: – Скорее тащите ее отсюда!

Лимбери поднял свою шпагу и потащил жену ко второй двери. Громвель ждал в дверном пролете со шпагой в руке, не сводя глаз с Кэт.

– Что с девчонкой? – спросил Лимбери, кашляя.

Громвель отодвинулся, давая им пройти. Он сказал, обращаясь и к Кэт, и к Лимбери:

– Пусть попытает удачи.

Потом он тоже покинул комнату. Хлопнул дверью. Кэт услышала, как дверь заперли на засов снаружи.

Дым стал таким густым, что дверь напротив было не видно. В ушах стоял знакомый пугающий треск огня. Огонь вырвался из камина и плясал на старом сухом дереве кровати, покрывая искрами матрас.

Кэт побежала назад, в уборную, захлопнув за собой дверь, но та не закрылась на щеколду. И все же хоть какая-то преграда, которая дарует ей несколько минут отсрочки от огня и дыма.

Под ней река бушевала между опорами моста, прорываясь вниз по течению, к морю. Она оказалась между двумя ревущими львами – огнем и водой, ищущими, кого они могут поглотить.

В уборную проникал дым. Она несколько раз ударила кочергой в окно, выковыривая ромбы стекла и разбивая решетку из свинца. В маленькую каморку ворвался свежий воздух. «Сквозняк», – подумала она, вдруг осознав свою ошибку: сквозняк раздувает огонь.

Уборная скрипела на поддерживающих ее балках. Пол ходил ходуном у Кэт под ногами.

Глава 45

Лауданум притуплял острую боль, но стоять неподвижно было тяжело. Движение отвлекало. Иногда я отходил на пятьдесят ярдов или около того в одном или в другом направлении, всякий раз не выпуская из виду канцелярскую лавку. Я не выделялся – другие делали то же самое, ходили бесцельно туда-сюда, пытаясь скрасить утомительное ожидание, пока затор не расчистится.

Я послал Сэма в пивную, мимо которой мы проходили до этого, собрать хоть какие-то сведения о канцелярской лавке и ее планировке. Поразмыслив, я понял, что это было ошибкой: сведений, скорее всего, не будет, а то, что я отпустил Сэма в пивную, грозило неприятностями.

Во мне росло чувство безнадежности. Все изменилось. Я был не против переговорить с леди Лимбери по поручению Уильямсона. Сбор улик, которые можно предъявить убийце вдовы Хэмпни, ее служанки и Челлинга, больше не казался насущным, как раньше. Все мои мысли были о Кэт.

Где-то в этом доме она была узницей, связанной, как индейка перед укладыванием в духовку. И все по моей вине. Мне нужно было что-то предпринять, но я не знал что. Если стану барабанить